Светлана Бендельстон

Наш отец Степан Ереминов был творческой личностью; любил, чтобы праздник в дом пришел не просто так, а светло и радостно... Вспоминаю случай. Это было в Даугавпилсе, в середине 70-ых годов, в один из дней перед Новым Годом. Зима была снежной и морозной, все дорожки завалены снегом, а стекла на окнах, нам на радость, мороз разрисовал замысловатыми узорами. Мы с сестрой Люсей - подростки, веселые сестрички-хохотушки. ...Пришли из школы. Вдруг слышим: шум на лестничной площадке, настойчивый стук в дверь, топот ног и хриплое бормотание. Открываем: огромная пушистая Елка прямо в дверь заглядывает, а за ней - среди густых ветвей Дед Мороз в заснеженном тулупе. На голове у Деда почему-то надета папина кроличья шапка-ушанка, а на ногах - валенки, в которых отец ходит на зимнюю рыбалку. "Елку ждали, девицы-красавицы? - басит отец, пытаясь изменить до неузнаваемости голос, - Вот вам и подарки!" - и достает из мешка большой пакет с мандаринами (в те годы это была редкость). Так в квартиру с морозным воздухом, с запахом хвои и мандаринов ворвалось светлое Рождественское чудо. Мы, смеясь, вдвоем с сестрой ухватились за красавицу елку и потащили ее в центр комнаты наряжать. Елка была роскошная, высокая, пришлось даже отпиливать часть, потому как не вмещалась по высоте в комнату. До сих пор помню, хоть столько лет прошло, какой волшебный лесной аромат исходил от той Елочки, как блестели снежинки на ее мохнатых ветках и на шапке Деда Мороза. Помню добрую улыбку отца и его сияющие серые глаза... Этот Человек умел жить, принося радость другим...

 

... Прошли годы, родились у нас с сестрой дети. Каждый раз под Новый год мы сьезжались - слетались в "родовое гнездо". Отец по-прежнему стучал в двери и входил в квартиру с мешком подарков. Дети залезали на стульчики возле елки, пели рождественские песенки и рассказывали бородатому Деду стихи. А Дед проводил веселые конкурсы, водил с внуками хороводы вокруг ёлочки.

 

... Когда наш Папа и Дедушка ушел в мир иной, то его "волшебную миссию" перенял 10-летний внучок Максимка. Каждый год он неизменно брал посох Деда Мороза, нацеплял белую бороду, надевал дедов тулуп и стучал в двери, пытаясь говорить басом... Вот так передаются традиции из поколения в поколение...

 

Зимы в Латгалии в 70ые - 80-ые годы были стабильно снежные и морозные. Снега лежали по колено, трудно приходилось, если идешь по непротоптанным дорожкам.

 

Зиму мы с сестрой любили. Приходили со школы, быстро кушали, доставали с балкона лыжи и выходили в заснеженный лес, на трассу. Стропский лес был совсем рядом, в 10 минутах ходьбы от дома.

 

Быстро бежали по накатанной лыжне, бесстрашно спускались и с крутых, и с пологих гор, любовались завораживающими зимними пейзажами. Тронешь, бывало, ветку в снежном покрывале и обсыпет тебя с ног до головы звездной пылью - мелким легким снежком, который летит и летит, переливаясь на солнце.

 

Прибегали домой, снимали вязанные мамой узорчатые варежки и грели замершие пальцы рук на батарее. Потом делали домашние задания. Когда весело живется, то и работа спорится. Мы с сестрицей учились в одном классе и домашние задания у нас были разделены: одна, например, решает задачки по математике, а другая переводит текст по латышскому. Быстро закончив с уроками, отправлялись в художественную студию, расположенную на 5 этаже жилого дома, напротив заросшего озера Губище. Серая крыша этого здания была словно шляпка гриба, вот там в этой шляпке и находились мастерские художников.

 

Много лет также бегали в танцевальный кружок при Дворце культуры химиков. Кружком руководил талантливый балетмейстер Юрий Васильевич. Сколько счастливых моментов связано с этим временем!

 

Вот такие воспоминания нахлынули на меня сегодня, когда я любовалась видом из окна…

Мама гостит у меня, я расспрашиваю про её детство... Начинает она неохотно, мол, зачем вспоминать - все "былью поросло", но вскоре воодушевляется и вспоминает все больше и больше подробностей... Мой рассказ со слов мамы Феодосии Сидоровны (Дударевой в девичестве) про то, как встречали Рождество в тот далёкий 47-ый год, в заваленной снегом, отдалённой от больших городов и дорог, деревушке Дудари, на краю дремучего леса, у озера Рушона...

 

Отец семейства-рыбак утонул перед войной, деды тоже ушли в мир иной, поэтому все мужские заботы взял на себя старший 10-летний сын Максим. Он также смотрел за младшей 5-летней сестренкой Феей (моей мамой) и варил обеды, пока матушка Евдокия работала по хозяйству и старалась заработать денег для семьи.

 

Приготовления к Рождеству начинались заранее, за 3 недели до праздника. Перед святым Рождеством дом преображался, его тщательно убирали и мыли. Белье, занавески, скатерти замачивали, стирали, кипятили и носили полоскать в прорубь. Для этого пешней специально прорубали прорубь (примерно 100 на 70 см). Надо было спуститься с крутой горы, на которой стоял дом (и стоит до сих пор, но в несколько измененном виде) к озеру. Когда в руках тяжёлое мокрое белье, то путь к проруби и назад в гору - нелёгкий. При этом частенько, взбираясь в гору, поскользнувшись, падали и катились с тяжеленным тазом вниз. Приходилось все начинать сначала. Мама с сыном (когда дочка подросла, она взяла на себя эту работу) приносили белье в гору и развешивали в кладовке на жерди сушиться. Там оно мерзло неделю на морозе, но при этом сушилось. Потом белье катали на "катке", чтобы разгладить. Это был огромный труд, но его делали радостно, готовились к празднику.

 

Потом на окна и возле образов вешали пахнущие морозом и свежестью занавески, кровати поверх чистого льняного белья застилали ткаными покрывалами. В доме был ткацкий станок и всю зиму матушка ткала.

 

Дети с мамой Евдокией загодя изготовляли елочные украшения из соломы. Также мастерили сложные воздушные соломенные конструкции (по латышски "пузурс"), крепили их к потолку. Эти фонарики шевелились при малейшем движении воздуха... Склеивали из колечек цветной бумаги длинные цепочки - гирлянды, нанизывали на нитки бумажные флажки, из плотной бумаги вырезали фигурки зверей и большую звезду на верхушку елки.

 

К 7 января готовили много угощений, чтобы восполнить запас витаминов и набраться сил после долгого поста. За неделю до Рождества резали и разделывали свинью, потом начиняли колбасы и коптили их в бане. Варили холодец. Пекли хлеб. Перед праздником топили баню по-черному, парились с вениками и мылись. С визгом и смехом выбегали на глубокий снег и валялись на нем. Распарившись, раскрасневшись, домой бежали босиком...

 

И вот Рождество уже близко... Дети, надев валенки, вышли из дома и, проваливаясь в глубокий снег, пошли выбирать самую пушистую ёлку. Срубили и притащили в дом. Поставили по середине комнаты, чтобы можно было водить хороводы... Принялись украшать ёлку заготовленными поделками, на ветки развесили "сосучие конфеты" - леденцы. Правда, дети потихоньку их подъедали, заменяя сладости и заворачивая в конфетную обертку сходные по форме кругляши из дерева и картошки. Позже, когда придет соседская детвора, то многих будет ждать сюрприз в бумажной обертке. Вот смеху-то будет! Мама Евдокия с детьми напекла печенье ввиде зверушек и звёздочек, его тоже развесили на ёлку. К веткам ёлки прикрепили самодельные скатанные из воска круглые свечи. Евдокия держала пчёл, поэтому воск был в достатке. Из него также делали свещи для икон. За свечами тщательно следили, чтобы не было пожара.

 

Под вечер многие жители Дударей пошли по замерзшему озеру в деревню Стародворье в моленную (возле Капиньского озера). Шесть километров для тех времен - это не расстояние. Максим с другими подростками тоже пошёл, а 5-летняя девочка с мамой остались дома. Фея смотрела на горящие огоньки лампадок, на елочные свечи и на бегающие по стенам тени. Волшебное сияние исходило от старых икон, пахла ёлка и дом погружался в таинство святой ночи. Утром 7 января из моленной вернулся Максим. Прежде чем сесть за стол, перед иконами молились Богу, пели молитвы. И тогда уж сели праздновать и начали разговляться после продолжительного поста. Ждали батюшку с певчими, которые на санях, запряженными лошадью, объезжали деревни и входили в каждый дом, чтобы вместе славить Христа. Потом в другие дни рождественской недели принимали гостей и сами ходили в гости. На протяжении этой недели вкусно кушали. В русской печке тушили картошку, варили щи, пекли картофляники. Также делали картофельные колбасы с кусочками жирного мяса, а также колбасы со шкварками и крупой, накладывая их в кишки, которые загодя надо было вычистить и вымыть. Готовить помогала и маленькая Фея, у неё тоже были свои обязанности.

 

Каждый день праздничной недели был распределен: у кого из соседей будет Елка. Праздновали до Старого Нового года, а Елка стояла до Крещения. Приглашали родственников и соседей, водили хороводы, разыгрывали сценки, проводили игры и читали стихи. После войны мужчин в деревне было мало, поэтому одна молодая женщина Полина наряжалась в Деда Мороза и заходила в дома, где проводилась Елка, веселила детей и взрослых...

 

Мама вспоминает, что этот период был очень счастливым. Дети и подростки собирались на крутой горе возле Феиного дома и съезжали на санках и самодельных лыжах прямо на лёд озера. Эхо разносило весёлый детский смех по всей округе. Мирное небо наклонялось над заснеженной деревушкой Дудари. Наступал 1947 год...

 

Я часто вспоминаю об одном эпизоде из моего детства. В то лето наш домик слегка перестраивали, делали заново заднюю стену. И домишко временно так и стоял, с тремя стенами. Наступил вечер, и все его обитатели расположились на отдых. Надвигалась ночь, сквозь заднюю открытую сторону постройки проглядывало во внутрь звездное небо, а звезд было столько, что «хоть в лукошко собирай». И такой пряный аромат от скошенных трав стоял в воздухе, так пели птицы и стрекотали сверчки, что спать в эту чудесную ночь было просто невозможно. Все лежали и смотрели на звезды, думали каждый о своем, и вдруг... отец запел.

 

Это были старинные песни, от которых сердце щемило сладкой болью. И возникло непередаваемое чувство счастья, хрупкое и прозрачное, легкое и безгранично прекрасное. Все чудесно слилось - проникновенный голос отца, задушевные строки песен, пение птиц и шелест листвы. Это была ночь единения людей с природой, ночь раздумий и мечтаний, это был полет ввысь и растворение в бескрайних просторах. Я думаю, что в ту необыкновенную ночь каждый находившийся в доме человек другими глазами взглянул на наше бытие, на смысл жизни и его понимание…

 

Наш отец Степан Ереминов был человеком счастливым и жизнерадостным. Он прекрасно пел, играл в молодые годы на скрипке, декламировал стихи, обожал Есенина и Пушкина, занимался творчеством, был прекрасным оратором и душой компании. Он безгранично любил людей, природу и жизнь. Природа давала душевный покой, радость и вдохновение. Он сердцем вслушивался, всматривался в природу, замечая прекрасные мгновения и неброские детали, возможно, открытые не для всякого взгляда. Наслаждался пением жаворонка, радовался свежей весенней листве, мог летней ночью не спать, а смотреть на высокие ночные звезды и петь старинные романсы. «Кондуктор не спешит, кондуктор понимает, что с девушкою я прощаюсь навсегда...», «Плачь, скрипка моя, плачь, расскажи, как на сердце тревожно…», - в памяти до сих пор звучит голос папы.

 

Летом мы непременно ездили в деревню Дудари в Латгалию. Вековой лес, тихое лесное озеро, родовой резной домик на пригорке над озером Рушона. Дому нашему 100 лет, строил его еще дед по материнской линии. Домишко небольшой и старенький, но какое-то тепло и умиротворение исходит от него.

 

Сразу по приезде в деревню отец первым делом брал огромную корзину и убегал в лес за грибами. Бродил по любимым местам, слушал пение птиц, любовался деревьями, вдыхал ароматы смолы и отдыхал от учебного года. Он был школьным учителем, а труд учителя требует сил и отдачи. И отца нашего дети любили за его доброту и понимание.

 

Наш отец Степан был и рыболовом. Еще до восхода солнца выезжал он на лесное озеро Рушону, заросшее белыми кувшинками, и встречал в лодке рассвет, неторопливо забрасывая поплавок в воду. Приезжал папа всегда с хорошим уловом.

 

Его так многое интересовало в этой жизни. Он по книгам учился прививать деревья, мечтал вырастить свой плодовый сад. Радовался, наблюдая, как зацветают привитые его рукой яблони и сливы. Часто родственники и знакомые просили привить и их деревья, и он никогда никому не отказывал. Легкая у него была рука и доброе сердце.

 

Зимой он катался на лыжах и старался привить любовь к зимнему лесу и лыжным прогулкам мне и моей сестре-двойняшке. Теперь уже и мы со своими детьми выходим на лыжню.

 

Отец построил и наш дачный домик возле Даугавпилса. Долго и терпеливо возводил стены и поднимал крышу. Увлеченно выпиливал резные наличники на окна и петушка посадил на конек крыши.

 

Сейчас все это рядом с нами, все напоминает о нашем отце, о его душевной теплоте, об этом счастливом человеке, живущем ради других. Возможно, в этом и есть счастье человека - дарить окружающим внимание и заботу.

 

Папа рано ушел из жизни. Он только-только вышел на пенсию, строил много планов, хотел видеть, как взрослеют его внуки, как весной поднимает ветви белый сад. Но он умер на рассвете, когда начинался самый длинный день лета – Лиго. Умер, глядя на распускающийся рассвет, и соловей пел для него последнюю песню.

 

...А в сердце и в памяти осталось, как, просыпаясь по утрам, мы видели улыбающееся лицо отца и его добрые руки, протягивающего нам полные пригорошни лесной земляники.

 

Режу капусту и проносятся перед глазами картинки детства: выходной день и родители заготавливают на зиму капусту. Квасили не в тех количествах, что делаю я теперь, а в таких, чтоб всей семье хватило на длинную латгальскую зиму. 

 

Отец с улыбочкой и шутками шинкует, мама давит капусту, чтобы она пустила сок и трет морковь. И яблочки антоновские обязательно, в самую середку большого бака! И тмина побольше, чтобы чувствовался его пряный вкус! 

 

А раньше в Дударях ставили в огромную деревянную бочку с металлическими ободами. Сверху прижимали подогнанными под форму бочки досочками, а на них клали груз - камни, чтобы капуста квасилась в соке и была сочная до весны. А ещё вдруг вспомнилось, что бабушка в капусту ложила ягоды можжевельника. Захотелось и мне побродить среди снегов в поисках этих ягод. 

 

А с каким удовольствием папа ходил потом на балкон и набирал полную миску ароматной хрустящей капусты. Вкус того зимнего лакомства помню по сей день.

 

Мама по выходным варила клюквенный густой кисель и жарила котлеты. Папа любил делать «Комы». Это блюдо из его детства, когда в деревне Сватово за большим столом собиралась вся их дружная семья. 

 

А любимым блюдом бабушки Евдокии был овсяный кисель. Когда он застывал, она ела его с молоком. Пыталась накормить и нас, малышек, но мы "крутили носом" и быстро убегали... Зато теперь я бы не отказалась. Только никто больше не предлагает тарелочку беловатого с кисловатом вкусом киселька...